На небольшой локальной выставке «Книги-юбиляры», которая экспонирует хранящиеся в отделе редких и ценных документов НБ УР литературоведческие исследования и художественную литературу, изданную в России 100 лет назад, привлекает внимание один из романов Л. Ф. Достоевской (1869—1926) — дочери Федора Михайловича Достоевского.
Как писательница Любовь Федоровна больше известна благодаря главному труду ее жизни — воспоминаниям об отце. Впервые они вышли за рубежом на немецком языке. На русском книга издана под названием «Достоевский в изображении его дочери Л. Достоевской» в 1922 году. Мемуары, содержащие в себе наблюдения о характере великого писателя, в свое время получили широкую известность. Однако «книгу Л. Ф. Достоевской нельзя назвать мемуарной в точном смысле этого слова: ведь когда умер ее отец, ей было всего 11 лет. Да и сама Любовь Федоровна это понимала, озаглавив свою книгу “Достоевский в изображении его дочери”. И там, где Любовь Федоровна “в изображении” Достоевского строго придерживается документальных фактов, мемуаров современников, семейных преданий и, наконец, что самое важное, запомнившихся ей рассказов отца и матери, — там это изображение является верным.
Однако там, где Любовь Федоровна сознательно извращает известные факты из жизни Достоевского, там ее книга приобретает нелепо тенденциозный характер. Вопреки всем фактам и документам, Любовь Федоровна почти в каждой главе, по любому поводу и без всякого повода, утверждает, что ее отец не был русским, а был нормано-литовского происхождения. Вероятно, это объясняется тем, что вымышленное нормано-литовское происхождение давало возможность Любови Федоровне высказывать претензию на потомственное дворянство, что больше всего и превыше всего ценилось в той среде, где она вращалась, когда в 1920 г. появилась ее книга.
Но не исключено, что это объясняется также и тем, что Любовь Федоровна большую часть своей сознательной жизни прожила за границей. Она настолько отвыкла от России, что даже на вопрос: “К какому народу желали бы вы принадлежать?” — ответила: “К англичанам” (Волоцкой М. В. Хроника рода Достоевского...).
Однако если отбросить маниакальную идею автора книги о происхождении Достоевского, то работа ее, несомненно, представляет интерес, так как она сообщает много неизвестных фактов из жизни Достоевского»¹.
(В скобках заметим, что писатель сам намеревался приступить к своим воспоминаниям, свидетельством чему — автограф Достоевского, воспроизведенный на фронтисписе издания его сочинений, предпринятого книгоиздателем А. Ф. Марксом в качестве бесплатного приложения к журналу «Нива»². Но замыслам, перечисленным в этом любопытном документе, не суждено было осуществиться — через три года писателя не стало. Похороны Федора Михайловича, вылившиеся в грандиозное мероприятие, очень подробно описаны в хранящемся в нашем отделе сборнике, составленном В. Покровским³.)
«Ранняя потеря отца, грандиозные похороны Достоевского, вероятно, подействовали на характер впечатлительной Любови Федоровны. Однако в гораздо большей степени на его склад оказывало влияние ее слабое здоровье. Любовь Федоровна росла очень болезненным ребенком. Это в какой-то мере предчувствовал сам Достоевский, когда сообщал А. Н. Майкову через год после рождения дочери: “Девочка моя здорова ‹...› но очень нервный ребенок, так что боюсь, хотя здорова”. ‹...› Болезненный характер Л. Ф. Достоевской сказался и на ее литературном творчестве, когда она стала автором романов: “Эмигрантка” (СПб., 1912), “Адвокатка” (СПб., 1913). В центре этих произведений — вопросы наследственности, угроза вырождения. Романистка высказывает мысль о том, что больные люди, в интересах человечества, должны быть изолированы от здоровой части общества, не должны производить потомства ‹...› Литературные достоинства ее произведений очень невысоки, и они интересны лишь тем, что их написала дочь Достоевского»4.
Как видно из приведенных выше цитат, к творчеству Любови Федоровны критики не были слишком благосклонны. Но нельзя, как слово из песни, «выкинуть» из истории книгоиздания и литературы и ее произведения. Вспомним высказывание римского государственного деятеля, энциклопедиста и историка Плиния Секунда: «Нет такой плохой книги, которая в каком-нибудь отношении не была бы полезна»5 — и посмотрим на роман «Эмигрантка»6 (а именно ему в 2012 году исполнилось сто лет) взглядом из XXI века. Не созвучна ли сама его тема настроениям некоторых наших современников.
Роман о молодой разочаровавшейся в жизни женщине, которая решила эмигрировать из России, был написан в 1912 году и почти тут же напечатан в типографии известного российского книгоиздателя Петра Петровича Сойкина (1861—1938). Уже в следующем году книга была переиздана. Предлагаем вашему вниманию отрывки из ее первой главы.
«15 октября 19..., в четвертом часу дня, в Риме, в саду Монте-Пинчьо, сидела немолодая уже девушка, Ирина Мстинская. В руках ее была книга, пришла она в парк с целью почитать на свежем воздухе, но, как всегда бывало с нею со времени приезда в Рим, не могла сосредоточить своего внимания на английском романе. ‹...›
Ирина верила, что хотя в мире постоянно идет борьба добра и зла, но добро несравненно сильнее и всегда побеждает зло. А потому, люди, желающие достичь счастья, должны лишь жить честно, правдиво, никого никогда не обижая. Тогда Бог пошлет им счастье и удачу во всех делах, и они будут блаженствовать безо всяких усилий и хлопот для достижения этого блаженства. Ирина так глубоко, так твердо в это верила, что с изумлением смотрела, как люди добивались земных благ интригами, подлостями, обижая своих ближних.
— О, безумцы! — думала она, — неужели же не понимают они, что благополучие свое строят на песке, и что каждый бесчестный поступок их будет тем гнилым бревном, из-за которого должно рушиться впоследствии их счастье.
Гордость Россией, ее могуществом, богатством и блестящей будущностью было одним из самых сильных наслаждений Ирины. Русские люди представлялись ей богатырями и рыцарями, всегда готовыми сражаться за правду и христианскую веру, за всех обиженных и гонимых. Когда началась японская война, она с искренним удивлением спрашивала себя, как могли эти жалкие обезьяны объявить войну таким богатырям; даже жалела японцев за подобное безумие. Можно, поэтому, представить себе ее отчаянье, ее страданья при первых же наших неудачах! Никого из близких не было у Ирины на войне, но каждое наше поражение оплакивалось ею, как собственное несчастье. Поглощенная своим горем, она не придала значения ни русской революции, ни новым реформам. Как все страстно верующие люди, Ирина бросилась в другую крайность — в презрение к России.
Всё стало ей постылым в родной стране. Не верила она больше никому: ни народу, ни интеллигенции. Все это были жалкие трусы, ограниченные, ленивые, необразованные.
Ирина стала чаще ездить за границу. Там, наоборот, всё казалось ей прекрасным. Она хвалила германского бауэра за его трудолюбие, швейцарцев — за их порядок, французов — за гениальность. Прежде, пробыв заграницею три месяца, Ирина чувствовала тоску по родине и, приезжая на границу, готова была обнять и расцеловать носильщика за его добродушное, славянское лицо. Теперь она возвращалась домой с досадой, бранила русские порядки, с отвращением смотрела на скучные бесконечные поля, что уныло мелькали перед окнами сонно движущегося поезда, на всю заснувшую природу и жизнь.
Так тяжело стало Ирине в России, что она решила эмигрировать. Она собралась было переселиться в Англию, с которой была знакома по любимым ею английским романам; но, случайно, подвернулся “Rome” Золя, с великолепными описаниями римской жизни, и Ирину потянуло в Италию. Вот почему и находим мы ее в теплый осенний день в саду Монте-Пинчьо».
Узнать о том, как Ирина встретила за границей и любовь, и разочарование, можно, конечно, и обратившись к электронной версии романа7, но поверьте, любители книги гораздо большее удовольствие получат от чтения оригинала, который доступен в нашей библиотеке.
________________
² Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского. Т. 7. Ч. 1. Бесы. Спб. : Издание А. Ф. Маркса, 1895.
³ Федор Михайлович Достоевский: его жизнь и сочинения : сб. ист. -лит. ст. : [в 2 ч.] / сост. В. Покровский. — М. : склад в книж. магазине В. Спиридонова и А. Михайлова, 1908 ([тип. Г. Лисснера и Д. Собко]). Ч. 1. C. 63—73.
4 Л. Ф. Достоевская об отце...
5 Слово о книге. М. : Книга, 1969. С. 24.
6 Достоевская Л. Ф. Эмигрантка: Современные типы. Спб. : Тип. П. П. Сойкина, 1912. — 198 с.
7 PHILOLOG.RU: сайт кафедры русской литературы и журналистики Петрозаводского университета
