Край удмуртский

В монографии канд. ист. наук Д. В. Перевощикова «Иностранные военнопленные в Удмуртии в 1941–1949 гг.» на основе архивных документов (многие из которых впервые введены в научный оборот), периодической печати и опубликованных источников анализируются различные стороны жизни и быта иностранных военнопленных на территории Удмуртской АССР в военные и первые послевоенные годы. В частности, вопросы размещения, содержания, использования на производстве, медицинского обслуживания и т. д. Территориальные границы исследования включают города Ижевск, Воткинск, Глазов, Можгу, а также Бемыжский, Глазовский, Граховский, Кизнерский, Нылгинский, Пудемский, Увинский, Якшур-Бодьинский районы Удмуртии. Издание представляет интерес как для научных работников и преподавателей, так и для краеведов, других читателей, интересующихся отечественной и региональной историей.

• Максимальное количество военнопленных в Удмуртии было в 1945 г., минимальное — в 1949 г. Так, летом-осенью 1945 г. в УАССР содержалось около 15 тысяч военнопленных различных национальностей (с. 71).
• В лагерях, рабочих батальонах и спецгоспиталях находились представители около 25 национальностей из более чем 15 государств. Наибольшее число иностранных военнопленных в Удмуртии составляли немцы. Вторую позицию занимали бывшие военнослужащие румынской армии, третью, примерно в равных количествах, — венгры и австрийцы (с. 95).
• На территории республики военнопленные «...работали в системе трестов “Ижлес”, “Ижторф”, “Удмуртстрой”, на заводе № 46 (имени В. И. Ленина), Ижевском заводе мотоцепей, а также на предприятиях Наркомата (Министерства) вооружений СССР: строительном тресте № 51, заводах № 71, № 74, № 235, № 524, № 622. Помимо промышленной сферы пленные трудились в различных организациях, не относящихся непосредственно к производству. В данном случае их деятельность была связана в основном с ремонтом зданий, сооружений, погрузкой-разгрузкой различных материалов или уборкой территорий» (с. 126).
• Положение о трудовом использовании военнопленных содержало «...сведения об общей сумме денежного вознаграждения, выплачиваемого одному представителю спецконтингента в месяц, которая не должна была превышать 200 руб. для занятых тяжелым физическим трудом и 150 руб. для задействованных на прочих видах работ. Для квалифицированных специалистов и задействованных на административно-технических должностях заработная плата выплачивалась из расчета 50% от установленного для данной должности оклада, но не выше 500 руб. При этом каждому пленному надлежало иметь на руках не более 150 руб. Суммы свыше установленного лимита перечислялись на их лицевые счета» (с. 156).
• «Чтобы оценить уровень заработка многих военнопленных, следует отметить, что средняя месячная зарплата в Советском Союзе в 1946–1947 гг. составляла около 700 руб. <...> Перед репатриацией представители спецконтингента обеспечивались на дорогу денежным довольствием. Так, в октябре 1945 г. незадолго до отъезда на родину пленным из лагеря № 155 было вручено примерно по 20 руб. Помимо этого, им выдавались все заработанные деньги. Поскольку советские дензнаки не разрешалось вывозить за рубеж, пленные стремились полностью потратить полученные суммы на территории СССР. Они покупали различные товары от чемоданов и дамских сумок до часов и ювелирных украшений, которые потом экспортировали в свои страны как собственное имущество или в качестве подарков родным и близким. В этой ситуации иногда случалось, что самыми безденежными оказывались пленные офицеры, имевшие в кармане примерно по 20 руб. Дело в том, что многие из них, находясь в лагерях, пользовались правом не работать, предоставленным им “Положением о военнопленных”, утвержденным советским правительством в 1941 г. Во время репатриации, конечно, некоторые из офицеров сожалели, что не трудились, с завистью посматривая на более “богатых коллег”, закупавших себе в дорогу продукты питания, а также промышленные товары» (с. 160–161).
• «Среди обезоруженных солдат и офицеров противника, помимо раненых, находилось немало страдавших алиментарной дистрофией, сыпным тифом, туберкулезом, бронхитом, плевритом, обморожениями и другими заболеваниями, полученными в окружении. Многие из них были в тяжелом состоянии. Возникла срочная необходимость организации дополнительных учреждений для лечения бывших иностранных военнослужащих <...> как в масштабе всего СССР, так и Удмуртии. На территории республики в период 1943–1945 гг. находилось семь специальных медицинских учреждений для лечения военнопленных. Такие госпитали функционировали в гг. Глазов и Можга, а также в пос. Ува, Пудем и на ст. Областная, расположенной на железнодорожной ветке Ижевск–Кильмезь. Все они базировались вблизи крупных станций» (с. 97). «Медработникам пришлось проделать очень трудную, далеко не всегда приятную работу, которая была опасной для их жизни вследствие высокой инфицированности прибывающих с фронта пленных, страдавших сыпным тифом и другими тяжелыми заболеваниями» (с. 165).
• «Некоторые представители спецконтингента изъявляли добровольное желание навсегда остаться в СССР. Одной из самых распространенных причин такого решения являлось оформление брачных союзов с советскими гражданками и создание семей. <...> Такие случаи добровольного отказа от возвращения на родину имели место и в Удмуртии. В частности, несколько бывших немецких солдат, содержавшихся в пос. Рябово, не вернулись в Германию, а приняли решение поселиться в населенных пунктах Увинского района. Подобным образом поступили и некоторые пленные, находившиеся в лагере у пос. Лынга Якшур-Бодьинского района. По свидетельству бывшего жителя этого населенного пункта Г. Т. Агеева, немец Аберт женился на местной девушке и добровольно поселился там, отказавшись от репатриации. Со временем такие иностранцы получили советское гражданство и находились с местными жителями в равных правах» (с. 170–171).

Перевощиков, Дмитрий Викторович. Иностранные военнопленные в Удмуртии в 1941–1949 гг. : монография. – Ижевск : УИИЯЛ УдмФИЦ УрО РАН, 2019. – 187 с., [4] л. ил., цв. ил. : табл.